Глава I

История Сенса, рассказанная с удивительным и мистическим искусством в "Идиллии Белого Лотоса", содержит в себе три повествования, отдельные, но неразделимые, единые по самой своей природе и сути, как три листочка трилистника клевера. Их нельзя разобрать, но можно рассматривать по отдельности, и в каждом из них содержится нечто жизненно важное, что обращается к глубочайшей части человеческой природы в нас самих. Ни один студент оккультизма, однажды прочитавший эту Идиллию и проникший в любую часть её мистической завесы, не сможет забыть её или расстаться с ней, потому что она повествует о его личной истории, трагедии и конечном апофеозе его души, и поэтому является неотъемлемой частью его самого.

Я могу писать об Идиллии как критик и ученик, а не как её автор, потому что я просто изложила её на бумаге человеческим языком, как она была рассказана мне на мистическом и универсальном языке, когда моя личность находилась в состоянии, известном оккультистам Южной Индии как "Свапна", что неясно переводится на английский язык словами "сомнамбулическое ясновидение". В 1878 году я была глубоко поглощена литературной работой, которая заставляла меня постоянно сидеть за письменным столом, и из окна комнаты, где я работала, я увидела, как иглу Клеопатры привезли по реке и установили на набережной. С этого времени процессия великолепных египетских жрецов начала входить в мою комнату - подниматься по лестнице и входить в дверь - и стоять вокруг моего стола. Сначала я думала, что это появление астральных форм, связанных с Иглой. Но поскольку эти таинственные визиты продолжались и увенчались огромным успехом, стало очевидно, что если это были астральные формы, то они были оживлены и направлялись эго, которому принадлежали, и действительно были Касом некоторых жрецов Древнего Египта. Конечно, известно, как факт, что религиозные египтяне понимали, что Ка или астральная форма человека, прожившего духовную жизнь, может быть использована эго этого человека для великих целей, если она тщательно сохраняется и защищается. Также было сказано, что Ка или астральная форма существует для того, чтобы служить цели снабжения информацией относительно событий на физическом плане для своего эго в Девачане. Похоже, именно это и произошло в данном случае, и когда настал час, эго пришло туда, где должна была быть выполнена его работа, и пробудило эго внутри меня, так что я вышла из себя, чтобы получить сообщение, и записала его на бумаге, лежащей на моём столе, удерживая мыслительный принцип моего мозга в его действии, пока это выполнялось. Так история была передана от высшего сознания к низшему, неповреждённая и совершенная. «Ка» древних египтян - это "астральная форма" теософов, "страшилище" спиритических сеансов, "призрак" всех времён и народов. Египтяне считали его привязанным к земле, непросветлённым, невежественным и обладающим самыми низкими физическими качествами человека. У них была цель держать его в заточении в гробнице тела, и поэтому они обеспечивали его там развлечениями и удовольствиями, чтобы предотвратить его блуждание и, возможно, поиска менее желанных удовольствий. У них был сложный ритуал, с помощью которого они удерживали его там, вместо того чтобы позволить ему распасться на астральном плане. Это делалось потому, что они считали, что эго, находящееся на своём высоком месте, может в будущем нуждаться в его услугах на земле и прийти за ними; и они верили, что время от времени это происходило. Конечно, знания жрецов в области магии и тайн загробной жизни считались достаточно большими, чтобы установить и поддерживать такую связь на протяжении столетий. Фигуры жрецов, которые входили в мою комнату и стояли вокруг моего стола перед написанием Идиллии Белого Лотоса, не были видны другим; для их восприятия требовалось "бодрствующее ясновидение" (Джаграт); но всё же это были призраки, чистые и простые, тени умерших. Но поскольку, несомненно, эго великого адепта взяло на себя труд написать Идиллию, более чем вероятно, что в тот момент, когда работа была фактически начата, когда я была вызвана в высшее сознание, каждый из этих призраков был населён своим истинным эго, или духовной формой.

Эти жрецы не были теми жрецами, которые фигурируют в книге в качестве персонажей; необходимо чётко заявить об этом, чтобы избежать путаницы. Жрецы, передавшие миру историю о Сенсе, были представителями великой духовной религии (той "белой магии", которая пришла из доисторических времён), вновь определённым образом воздействующей на человека и помогающей его эволюции.

Жрецы в этой истории представляют тех, кто был колдунами, работниками "чёрной магии".

Следует помнить, что магия - слово достойное и духовное, произошедшее, как водится, от древнего Зенда. Оно просто означает силы и практики мудрецов, волхвов. Профессор Уолтер Бадж говорит[1]: "Вера в магию, это слово, используется в его лучшем смысле, в Египте старше, чем вера в Бога. Египетская магия берёт своё начало с того времени, когда додинастические и доисторические жители Египта верили, что воздух и небо были населены бесчисленными существами, видимыми и невидимыми, которые были признаны дружественными или недружественными земле, подземному миру и человеку". Он указывает, что магия, известная в других странах, была нарисована "белой магией" и "чёрной магией" древнего Египта, и добавляет: "невозможно точно сказать, насколько сильно они повлияли на верования и религиозные системы других народов, но несомненно, что определённые взгляды и религиозные идеи многих языческих и христианских сект могут быть прослежены непосредственно от них".

Это славная сторона ретроспективы, показывающая, что самое высокое, что есть в нас, и самое лучшее, что мы знаем, берёт своё начало и корни в таинственном доисторическом прошлом Египта.

Великая, тёмная, мрачная форма возникает из того же древнего источника, как и свет и тьма непрерывно боролись тогда, сейчас и в будущем в каждой личной природе человека.

Профессор Уоллис Бадж говорит: "Для того, кто был сведущ в знаниях, содержащихся в книгах "двойного дома жизни", будущее было так же хорошо известно, как и прошлое, и ни время, ни расстояние не могли ограничить действия его силы. Тайны жизни и смерти были открыты перед ним. Если таких взглядов на власть мага придерживались образованные люди древнего Египта, то не стоит удивляться, когда мы узнаём, что верования и суеверия самого низменного характера процветали пышным цветом среди крестьян и рабочего класса той страны. Для удовлетворения религиозных потребностей таких людей маг, а в более поздние времена и священник, находил необходимым устраивать представления и церемонии, которые обращались в основном к чувствам - эта магия выродилась в колдовство, демонологию и ведьмовство, а те, кто занимался ею, считались пособниками дьявола, слугами сил тьмы и работниками "чёрного искусства". Здесь мы видим атмосферу, в которой разворачивается история Сенсы, чувствуем, насколько правдива картина жизни невинного неофита, ввергнутого в битву между силами добра и зла. Субба Рао, учёный брамин-теософ, говорит об этой Идиллии[2]: "Она действительно изображает египетскую веру и египетское жречество, когда религия уже начала терять свою чистоту и вырождаться в систему тантрического поклонения, загрязнённую и осквернённую чёрной магией, бессовестно используемую в эгоистических и аморальных целях".

Если мы прежде всего прочтём идиллию в её художественном оформлении как историю древнего Египта, заложенную в одном из его великих храмов (теперь уже давно превратившемся в руины, погребённом под пылью веков), то увидим юношу, рождённого из крестьян, феллаха, избранного из своей семьи, чтобы войти в её священную скрытую жреческую жизнь в качестве послушника. Он невинен, необучен и прост. Он благоговеет перед открытым ему призванием, перед величием и достоинством священников. Для них он просто невежественный деревенский мальчик, которому дадут достаточно работы, для которой он подходит. Они ничего не думают о нём, а Агмабд, верховный жрец "тёмной богини", лидер группы чёрных магов, не замечает, какое глубокое впечатление производит на чувствительного ребёнка его присутствие и личность. Его золотая борода, изысканный халат, белый, расшитый золотом в мистических узорах, очарование, которое его охватывало, наполняли Сенсу новыми странными эмоциями, необъяснимыми и обескураживающими. Несмотря на его обаяние и мягкость, ребёнок распознал в нём что-то жёсткое и холодное, что-то едва ли человеческое. Он указывает на это, говоря, что Агмабд показался ему чем-то напоминающим резные фигуры. Агмабд видит робкого мальчика и просит его не бояться. Он приказывает отвести его в школу. Здесь, где бледные ученики изучают трудные папирусы, жрец, который является их учителем, относится к нему с презрением. Новый послушник - всего лишь деревенский мальчик, явно не учёный; не стоит тратить на него время. Он велит отвести ребёнка к садовнику, который сможет дать ему какую-нибудь работу. Он идёт в это место красоты, и, будучи провидцем и ясновидящим, осознаёт присутствие Богини - дух истинной религии становится видимым для него, сонифицированным, поднимающимся из священного цветка Египта. В полном бодрствующем ясновидении он смотрит на неё, а затем пытается приблизиться к ней, но это усилие слишком велико, и он теряет сознание.

Тот факт, что он провидец, сразу же меняет его положение в Храме. Чёрные маги намерены контролировать его и использовать его дар в своих целях. Им очень нужен человек с таким даром, чтобы стать медиумом для своей тёмной богини, чтобы она могла общаться с ними и с людьми. Все усилия направлены на то, чтобы заполучить его для этой цели. Битва между двумя силами добра и зла буквально бушует над ним. Он бесценен для Агмабда и чёрных магов, которые следуют за ним и повинуются ему. Они нуждаются в медиуме, среди них нет провидца или ясновидящего, и, хотя они обладают всеми знаниями древнего египтянина, всеми способностями учеников магии, они не могут общаться со своим сокровенным проводником и руководителем - тёмной королевой, без экстрасенсорного дара. Он был утрачен в силу их крайнего эгоизма и деградации, так что им нечего предложить людям, кроме изобретений и обмана. Они поставлены перед нами в положение гадателей и чудотворцев наших дней - когда сила покинула их, для того, чтобы сохранить голоса и поддержку публики, от которой они зависят, необходимо изобретать и лгать. Компания первосвященников устала от уловок и исчерпала запас изобретений. Открытие в одном из юных неофитов прирождённого ясновидца, провидца, для них подобно тому, как для золотоискателя увидеть золото в земле. Ребёнок должен быть защищён, сделан их рабом, обучен медиумизму, научен слушать странный голос тёмной королевы (олицетворение зла, лжи и эгоизма) и передавать её послания своим слугам; научен передавать ей их просьбы и получать от неё удовлетворение их желаний. Таково призвание Сенсы, к которому он должен приступить немедленно, без промедления. Они не могут позволить себе ждать - они продали свои души дьяволу, и они должны получить плату - власть и удовлетворение желаний для себя, чудеса и возбуждение для людей, которые их поддерживают. Ничего из этого они не могут получить, потому что среди них нет ни одного человека с психической силой, ни одного, кто не был бы связан материализмом в результате злых дел и эгоизма.

Поэтому, как только садовник сказал им, что ребёнок видел видение, они взяли его себе. Но это было видение Истины, олицетворения Логоса; чистая религия Лилии, Царицы Египта, открыла его взору прежде, чем об этом узнали чёрные маги; и его сердце устремилось к истине, чистоте и любви; он поклонился Высшему. Поэтому чёрным магам оказалось гораздо труднее, чем они ожидали, подчинить его своим злым целям и эгоистичной воле. Они думали, что он просто невежественный мальчик, который будет как воск в их руках; которого они смогут использовать и эксплуатировать без труда; но на самом деле он был человеческим существом, внутри которого было озарение, и которое боролось за то, чтобы сохранить его и приблизиться к свету всё ближе и ближе. Испытания, которым он подвергался, искушения, стоящие на его пути, соблазны, предлагаемые ему, создают декорации мрачных и ярких картин, необходимых для постановки этой трагедии души.

То, что чёрные маги так неправильно оценили неофита, совершенно естественно и соответствует жизни. Неспособность распознать высшую природу - характерная черта тех, кто выбрал путь самовозвеличивания. Жрецы, окружавшие Сенсу, настолько глубоко погрязли в удовлетворении желаний и в слепом материализме, вытекающем из этого, что уже не понимали законов эволюции и не осознавали, что просыпающееся ясновидение и истинное Видение доступны лишь тому, кто вступил на путь восхождения. Поэтому они неверно рассчитали его силы и встретили сопротивление, которого не ожидали. Они думали, что простым проявлением власти над этим беспомощным ребёнком они смогут получить всё, что им нужно. И поначалу казалось, что так оно и будет. Его ввели в святая святых, где обитала тёмная сила. И снова он видит - на этот раз содрогаясь от ужаса. И он отказывается повиноваться приказу тёмной Силы, снова теряя сознание от изнеможения. Так прошёл его первый день в Храме. Жрецы ищут средства, чтобы выманить душу из тела и оставить её без контроля, чтобы тёмная королева могла использовать её в качестве медиума; попытки, в которых ему предлагаются очарование и удовольствия чёрной магии на тонких планах опыта, поначалу кажутся успешными.

Желание освободиться от своего заключения может быть удовлетворено и когда появляется возможность сделать это, он не задумываясь, в полном неведении об опасности, пользуется ею. Но сама Королева Лотоса приходит в его оцепеневшее тело, пробуждает его и зовёт душу обратно, чтобы она приняла власть. Тогда Агмабд создаёт персонификацию наслаждения, которая приходит к мальчику в виде другого ребёнка, девочки, полной веселья и игр. Этот труднейший подвиг чёрного мага наконец-то увенчался успехом; Сенса с естественным восторгом следует за своей новой подружкой. Она ведёт его в цветочные сады, среди детей, которые играют в игры, и он становится одержимым духом удовольствия, охотно играя с другими. На этот раз Агмабд победил; пока душа блуждала в мире детских восторгов, зачарованное тело было захвачено, использовано и управляемо тёмной богиней. Душа неофита видела себя в окружении таких же весёлых детей, как он сам; тело неофита было поднято вверх и окружено поклоняющимися жрецами, его голос использовался для произнесения властных слов. Весёлая и невинная душа, которую магические силы Агмабда вели из одного мира в другой, была счастлива в переживаниях сновидческого сознания, пока его тело использовалось таким образом. Вернувшись в своё тело, она обнаружила, что всё изменилось. Эго этого неофита больше не управляло его телом. Мальчик стал медиумом, которого сделали таковым колдовство и чародейство вопреки силе Королевы Лотоса.

Его голосом пользовались без его ведома. Его телу поклонялись как жилищу и средству передвижения самой Авидьи, пока он играл со своими друзьями-детьми в сознании сна. Здесь приводится интереснейшее исследование одновременного осуществления событий и перехода души из одного состояния сознания в другое. Честолюбие и подражание пришли к нему в тонком сознании, искусно вызванные в нём чёрным магом, который направляет его судьбу; он - успешный соперник в играх, а затем его возносят, чтобы он стал лидером детей и посадили на трон посреди них, чтобы говорить с ними. Он совершенно забывает о своём теле и о своей ответственности за него, возбуждаясь от предлагаемых ему утончённых удовольствий.

Затем он "заснул", как это выражается. Любой, кто имел очень яркое сознание во сне и внезапно вернулся из него в физическое сознание, признаёт это описание совершенно верным. Ощущения точно такие же, как при засыпании в физическом сознании. Вслед за голосами детей, приветствовавших и восхвалявших его, он вошёл в своё тело и обнаружил, что оно окружено поклоняющимися священниками, которым он говорил слова, которых не знал и не мог бы понять, если бы знал их. Единственным ребёнком среди этой толпы была маленькая девочка, которая привела его в сады утончённого наслаждения и вернулась с ним; создание Агмабда, форма, оживлённая его разумом. Манера появления этого ребёнка и её действия - один из признаков того, что этот первосвященник был очень продвинутым йогином, колдуном первого ранга. И даже сейчас, на столь позднем этапе своей карьеры, он мог бы сбросить с себя тьму и стать, путём страданий и искупления, йогином первого ранга. Но он не в состоянии пройти за пределы созерцания феноменальной вселенной. Он не может вырваться из доминирующей черты своей натуры - любви к власти. Он уничтожает собственное честолюбие. Он покорил ребёнка-видящего, который беспомощно идёт с ним в осквернённое и ужасное место, Святое Святых, чтобы быть посредником между ним и его злым правителем. Он долго искал эту возможность возможности прямого общения с могущественным духом, намереваясь получить награду, ради которой он трудился, и удовлетворения своих колоссальных амбиций. Он желает быть правителем в мире людей, носить корону абсолютной власти.

Теперь он может, благодаря завоеванию воли Сенса, предъявить своё последнее требование к Злому богу. И он сразу же сталкивается с высшим испытанием чёрного мага. До сих пор он сохранял своё право на бессмертие и возможность окончательного искупления. Но чтобы получить желанный приз, он должен отказаться от наследия человека, продать своё право первородства. И после короткой паузы, во время которой его великий интеллект и широко развитое сознание изучают условия сделки, он произносит "роковые слова". Отныне он - один из Пракритилайя, тех йогинов, которые бездушны и лишены знания о Высшем, и которые в конце концов должны быть дезинтегрированы, или "растворены в природе", потому что внутри них нет духовного существа, способного жить дальше. И мальчик, глядя на него, когда он делает этот ужасный выбор, видит, что его лицо становится "холоднее и каменнее, чем любая резная форма". Уже сейчас он ощущает увеличение особой силы мага. Он демонстрирует полное совершенство тела, которое является одной из способностей мага, совершенство, которое, согласно персидскому мудрецу Патанджали, включает в себя "красоту, грациозность, силу и адамантовую твёрдость". В глазах провидца он с самого начала выглядел как резная фигура; теперь это подтвердилось. Агмабд обменял бессмертие на смертность, во время которой его никто не сможет ранить, он не сможет страдать от болезней, он будет защищён от всех опасностей. Таковы великие и ужасные существа, которые время от времени появляются в качестве правителей людских масс, которые покоряют и контролируют их силой воли, которые ведут очарованную жизнь, против которых в равной степени беспомощны месть и правосудие.

Для того чтобы дать Агмабде корону, которую он требует от неё, злой дух требует двенадцать "заклятых слуг", которые будут выполнять её приказы. Ибо есть работа, и они должны быть обеспечены ею. Тёмная царица говорит Агмабду, что число должно быть полным. В храме есть десять жрецов, изголодавшихся по наслаждениям; тёмная царица обещает удовлетворить их и тем самым привязать к себе. Есть Камен Бака, второй по достоинству в храме; желание его сердца известно тёмной царице, и она готова удовлетворить его без промедления.

"А кто будет тем, кто завершит число?" - спрашивает Агмабд.

" Этот ребёнок", - отвечает она, и этими словами решается судьба Сенса; судьба, которая превращает его из "весёлого ребёнка, счастливого создания солнечного света" в "печального юношу", чьё "больное сердце хранило в себе множество тайн" стыда, греха и печали, и который знал себя рабом.

За этой ужасной сценой сразу же следует призыв тёмной королевы к Камен Бака. Он входит в святая святых, слепой, спотыкающийся в темноте, ничего не видящий, полностью зависящий от чужой медиумичности, презираемый злой силой, которой он служит. Тёмная Царица смотрит на него с презрением, потому что его человеческое восприятие - это его ограничение. Он жаждет личного обожания, личной любви к нему со стороны окружающих, которые, как он чувствует, относятся к нему теперь с холодностью и неприязнью. Его требование легко удовлетворить, если он произнесёт роковые слова, которые относятся к этому шагу на пути вниз. Он хорошо знает, что это такое, и с грозным оскалом на лице того, кто желает иметь, брать всё и ничего не отдавать, произносит их, хотя и с болью. "Отныне, хотя все люди любят меня, я не люблю никого".

Тёмная царица знает, что силы молодого провидца исчерпаны до предела, и приказывает дать ему отдых. Поэтому Агмабд оставляет его одного и велит садовнику отвести его среди цветов. Себона должен отвести его не к лотосу, а к прекрасным созданиям, которые освежают его душу и пробуждают его художественную натуру. Но всякое истинное искусство питается от Высшего, и в разгар его наслаждения красотой, его ликования во славу жизни к нему внезапно приходит Владычица Лотоса, открывает ему тайну воды и показывает, как подняться по ней. Но у него не хватает сил остаться с ней; он падает, погружаясь обратно во тьму своего рабства, и слова, которые она говорит ему, становятся лишь воспоминанием. Но всё же он бережно хранит их в своём сердце, и они время от времени тускло звучат в туманных уголках его затемнённого мозга, по мере того как проходят годы рабства и позора, и он растёт в своём рабстве от детства к зрелости. Так заканчивается первая книга Идиллии. Битва за эту бедную человеческую душу всё ещё продолжается, Верховный держится за искру божественности, которую он зажёг, хотя, по-видимому, Сенса потерян и ему суждено стать одним из чёрных магов.

Глава II

Первая книга Идиллии может быть прочитана как история любого неофита жречества в дни вырождения и деградации великой религии Египта, если он окажется природным медиумом. Но вторая книга содержит сцены и события, которые показывают, что Сенса, рассматриваемый как личность, был не только провидцем, но и душой настолько высокоразвитой, что готов был стать адептом. Более того, он описывается как хейрофант, тот, кто учит. Поэтому, читая подробное описание испытаний и тестов, через которые он проходит, неизбежно, что изучающий оккультизм будет смотреть на него как на признанную личность, одного из великих представителей расы. Субба Рао, который отмечает[3], что "Идиллия", вероятно, является правдивой историей, продолжает: "Сенса представлен как последний великий хейрофант Египта. Как дерево оставляет своё семя, чтобы развиться в такое же дерево, даже если оно полностью погибнет, так и каждая великая религия, кажется, оставляет свою жизнь и энергию в одном или нескольких великих адептах, призванных сохранить её мудрость и возродить её рост в какое-то будущее время, когда цикл эволюции будет стремиться в ходе своей революции привести к желаемому результату. Великой старой религии Чеми суждено вновь появиться на этой планете в более высокой и благородной форме, когда придёт назначенное время, и нет ничего необоснованного в предположении, что Сенса из нашей истории, вероятно, сейчас является очень высоким адептом, который ждёт, чтобы исполнить повеления "Леди Белого Лотоса".

Это мнение, конечно, основано на характере описанных испытаний и на действиях Сенсы по обучению людей. Основания для этого заложены в самом рассказе. Но отождествить Сенсу с каким-либо известным адептом не представляется возможным, и такая попытка была предпринята лишь в качестве смутного предположения. Тем не менее, идея Субба Рао о том, что эго Сенсы ещё может послужить человечеству, придаёт персонажу живой интерес и добавляет к глубокому оккультизму истории романизм личного прикосновения. Сенса, о чьих испытаниях и яростной борьбе мы читаем, может быть среди нас сейчас - видимый или невидимый, воплощённый или невоплощённый.

В начале второй книги перед нами предстаёт мальчик, возмужавший, но всё ещё молодой человек. В Храме его ценят и заботятся о нём, как о бесценном слуге; его развлекают и ждут другие молодые священники в перерывах между изнурительными формами медиумизма, которым он вынужден отдаваться. Ясновидение в бодрствующем состоянии, в котором в его более невинные дни он осознавал Леди Лотоса и получал её прямое вдохновение, очевидно, стало для него более невозможным. Он полностью отдался безумию безответственного медиумизма и ничего не знает о страшных учениях и наставлениях, произнесённых голосом священника колдунам. Ему нужен не только отдых, но и подпитка, чтобы сохранить жизненные силы. Тёмная богиня ещё в детстве сказала ему, что он должен обладать красотой. Она сказала ему, что он стал бы великим художником, если бы жил ради красоты; но этого не случилось. Ему предстояла другая работа. В его детстве и юности он был окружён множеством цветов и красивыми вещами; когда он стал взрослым, ему нужно было нечто большее, и ему разрешили выйти из храма в город и найти удовольствия, которые восстановили бы его силы. На протяжении всей истории его привлекает только красота или удовольствия красивого рода. Он не испытывал никакого интереса к умственной работе или умственным исследованиям, проводимым в Храме; это естественно для ребёнка-провидца, и если рассматривать эту историю как историю того, кто проходил инициацию адепта, то очевидно, что он развивался за пределами умственного плана.

Но красота и красивые удовольствия привлекали его так сильно, что это стало его гибелью. Признав и использовав эту часть его натуры, Агмабд с самого начала получил над ним власть. И вот теперь раб первосвященника был отправлен испытать все соблазны и страсти человеческой жизни в городе, прекрасно зная, что на нём оковы и что, когда его силы восстановятся, он будет возвращён. Именно в этот момент в истории появляется новый персонаж, Мален, молодой священник, который является его спутником, чья связь с ним полна тайны и смысла. Именно Мален предлагает ему отправиться на поиски удовольствий, поскольку иначе он умрёт от истощения; и он уверяет его, что Агмабд уже дал разрешение. Мален ведёт его вперёд и оставляет в городе с красивой женщиной, которая, очевидно, является повторным появлением олицетворения удовольствия, известного ему в детстве как его маленькая девочка-игрушка. Описание его новой встречи с ней удивительно живо. Он поражён тем, что так долго пренебрегал ею. Поэтому Мален оставляет его в компании существа, созданного Агмабдом из одной из змей, которые являются живым одеянием тёмной царицы. Когда невинные глаза ребёнка-провидца увидели это одеяние Желания на злом духе, его охватил ужас. Но ужас покинул его, он познакомился с чудовищными формами; и теперь, когда с помощью колдовства злая сущность стала прекрасной, он с наслаждением жил с ней. Прошло несчётное время; он и не считал его. Но Агмабд наблюдал и ждал, всё считая и всё зная. И когда наступил великий день праздника реки, он отправился в город удовольствий за провидцем Храма, сказав просто: "Приди!".

И провидец, осознавая себя рабом, повиновался. Прекрасная женщина, которая была его спутницей, исчезла; колдун снял чары, и когда Сенса искал её, то увидел лишь змею, которая подняла голову. Агмабд улыбается его страху и уверяет, что этот любимец лукавого не причинит вреда избранному слуге. Но Сенса не может смотреть на ужасную форму, и он слышит её гневное шипение, когда идёт с закрытыми глазами. Такова любовь истинного провидца к истинной красоте, прекрасной до глубины души. И всё же удовольствие, и отдых восстановили его силы, и как "избранный слуга" тёмной царицы он следует за Агмабд, глубокий мрак опускается на него, когда он входит в храм. Час великого испытания близок, и он знает это, хотя ослеплён и очарован.

Прежде чем приступить к рассмотрению великого испытания, будет хорошо ещё раз просмотреть историю с самого начала в свете её настоящей, жизненно важной интерпретации - трагедии души. В двух других интерпретациях обязательно присутствуют ограничения; мы переносимся в атмосферу древнего Египта или в личную жизнь великого адепта и должны оставаться там до конца таинственного повествования. Насколько таинственным является это повествование, станет ясно ученику только тогда, когда он поймёт, что трагедия души, которая так идеально вписана в великолепную обстановку, - это буквально история Каждой Души, всех душ, воплощающихся на этой земле, и что это драма, которая непрерывно разыгрывается от всех времён и до всех времён, во всех расах и странах и в любых условиях. Как это происходило в прошлом, так это происходит сейчас и здесь.

Для Души освобождение является правом рождения; как она спустилась в материю, так она должна в конце концов выйти из неё, освобождённая и очищенная. Мы сами и те представители расы, которых мы знаем и можем наблюдать, находимся в той или иной точке этого универсального пути. В великих санскритских учениях та же история рассказана в Бхагавад Гите, где Арджуна, Душа человека, показана сражающимся на поле битвы своего человеческого естества. Вся Гита имеет такое толкование, но её можно читать и как историю о войне. Так и вся "Идиллия" имеет такую интерпретацию, но может быть прочитана и как история о провидце. В обоих случаях история наиболее совершенна и завершена, если рассматривать её в более широком смысле, хотя в каждом случае обстановка, в которую она вписана так, что скрыта от обычного читателя, соответствует жизни древних народов, из которых были взяты Песнь и Идиллия. В коротком предисловии, написанном в той же манере, что и пролог, и повествование, ясно и лаконично излагается подлинный смысл всего произведения.

"Последующие страницы содержат историю, которая рассказывалась во все века и среди всех народов. Это трагедия души. Привлечённая Желанием, правящим элементом в низшей природе человека, она опускается до греха; доведя себя до страданий, она обращается за помощью к искупительному духу внутри себя; и в финале жертвоприношения достигает своего апофеоза и проливает благословение на человечество".

Ключ к смыслу идиллии в этом аспекте заключается в том, что Сенса, когда он входит в ворота храма, входит в своё физическое тело. С этого момента всё, что связано с ним, происходит внутри него самого; каждый человек, играющий роль в драме, является олицетворением какого-либо качества или свойства его личной природы. Когда он отправляется в город для удовольствия, когда он появляется среди людей на священной лодке, когда он говорит с людьми у ворот, события всё ещё происходят внутри него самого, ибо в каждом случае это часть его самого, с которой он встречается и сталкивается. Прекрасная женщина в городе - это форма его желания; тёмная богиня на священной лодке - его собственная злая природа; Королева Лилий - его собственная божественная природа.

Мать-Вседержительница - Исида Египетская, которая направляет души людей к месту их рождения на земле, приводит его к вратам Храма. Из тихих полей, нарождённых она ведёт его в мир людей, где он сразу же пробуждается и очаровывается видами и звуками этой особой формы жизни - человеческой жизни. Она, завуалированная и мистическая Мать, приходит из Вечности во Время, когда ведёт души сюда; и она останавливается на краткий миг перед своим возвращением, чтобы взглянуть на путаницу и послушать лепет, которые являются частью человеческой эволюции.

Она не имеет никакого отношения ни к физическому рождению, ни к возведению храма - когда он готов принять душу и вступить в общение с её эго, она играет свою непрестанную и неутомимую роль - подводит душу к вратам и остаётся до тех пор, пока она не будет принята и врата не закроются за ней. Поэтому мы видим Сенсу сначала не младенцем, а юношей, в то время, когда обычно происходит пробуждение человеческого интеллекта, и то, что влечёт его к вратам, то, что привлекает и пробуждает его - это Честолюбие, персонифицированное в образе верховного жреца Агмабда.

Персонификация различных частей человеческой природы в образах Агмабда и других жрецов храма, а также других лиц, участвующих в истории, естественна для египетского автора и характерна для образа мышления его расы. Профессор Видеманн из Бонна говорит: "Тело человека на протяжении всей жизни рассматривалось [древним египтянином] как поле битвы, где добрые и злые духи сражались за господство".

Душа, входя в человеческое сознание, сначала захватывается амбициями и под их руководством исследует возможности своего царства.

По ходу повествования сразу видно, что психическая жизнь человека не играет важной роли в эволюции души. Сенса, войдя в "большую и прекрасную комнату" интеллектуальных занятий, обнаруживает, что учитель тускло видит, а неофиты, которые учатся у него, не обращают внимания на саму жизнь и не смотрят на неё. Он сам является учителем и обучаемым; и та его часть, которая веками трудилась на ментальном плане выросла, но стала слепой, а другая часть, изучающая новые ментальные утверждения, не видит всего происходящего прямо сейчас, а смотрит лишь на исписанные страницы. Для него, полного жажды понять саму жизнь, эта большая и прекрасная комната кажется голой и необставленной, и он проходит через неё, по велению своего мудрого интеллекта, олицетворённого в близоруком старом учителе, к вещам живым и реальным - саду жизни! Он может войти в эту часть своей природы только по разрешению садовника, который должен явиться, прежде чем откроются ворота, пропускающие его в этот "мир нежной и освежающей славы". Инстинкт, который привёл его к этим воротам, олицетворённый в виде послушника, служившего ему проводником с момента его входа в храм, теперь силён в действии и требует, чтобы его впустили. Три раза он звонит в колокол, прежде чем садовник отвечает на его призыв. И когда, наконец, он медленно приходит, двигаясь среди цветов в своей чёрной мантии, и соглашается принять "нового ученика", именно инстинкт отпирает ворота, проводит Душу через них и, вернувшись во внутренний сумрак, больше её не видит.

"Пойдём со мной», - говорит садовник, - «и не бойся".

Кто этот "странный человек, чьё лицо пробудило бы интерес в груди любого человека?"

[1] "Египетская магия" Уолтера Раджа. Kegan Paul.

[2] «Эзотерические писания» стр. 240, (Бомбей).

[3] «Эзотерические писания», стр. 240.

Конец бесплатного фрагмента. Чтобы прочитать книгу полностью - купите её!