Истории из клиники. Эмили Лиерман. Посвящается детям клиники и д.м.н. У. Г. Бейтсу

Статьи, собранные в данной книге, впервые публиковались в ежемесячном журнале «Лучшее зрение» в течение пяти лет.

Различные дефекты зрения описаны простым и доступным языком для того, чтобы заинтересовавшиеся читатели могли следовать практическим инструкциям и улучшить свое зрение или же помочь другим.

Эти истории основаны на моем клиническом опыте, полученном в процессе лечения зрения без помощи очков. Я работала ассистентом доктора Бейтса на протяжении одиннадцати лет. За это время мои знания в области нормального функционирования глаза, а также заболеваний глаза значительно расширились.

Я благодарна доктору У. Г. Бейтсу, изобретателю вышеупомянутой методики, за вдохновение и поддержку.

Введение

Для меня является честью возможность написать введение к замечательной книге «Истории из клиники» Эмили Лиерман.

Все истории основаны на собственном опыте миссис Лиерман и, следовательно, несут подлинную ценность. Пациенты, их симптомы нарушения зрения и лечение — всё описано настолько простым языком, что эта информация доступна каждому.

Более девяти лет миссис Лиерман ассистировала мне в амбулаторном отделении Гарлемской больницы г. Нью-Йорка. Она продемонстрировала глубокое понимание в вопросах лечения пациентов, адаптируя мой метод в каждом отдельном случае. Случаи излечения, которых она добилась, представляют огромную ценность.

Особый интерес миссис Лиерман вызывали пациенты из числа школьников, она была настолько добра и терпелива, что все они любили её. Случаи восстановления зрения без использования очков были многочисленными. Подход к пациентам и полученные результаты лечения стали её весомым вкладом в офтальмологическую практику. Например, пожилая женщина с терминальной глаукомой одного глаза, абсолютно слепого и не воспринимавшего свет, обратилась в клинику за облегчением боли. Многие врачи ранее советовали удалить один или оба глаза, что на протяжении долгих лет считалось обычной практикой для терапевтов. Также считалось, что никакая операция или лечение не способны излечить слепоту, возникшую в результате терминальной глаукомы. Миссис Лиерман сказали, что случай безнадежный, и надо попытаться облегчить боль. Она немедленно приступила к лечению женщины, и, к моему великому удивлению, не только облегчила болевой синдром, но и добилась улучшения состояния глаза — пациентка смогла видеть на расстоянии и различать мелкий шрифт без очков.

Конечно, работа миссис Лиерман привлекала внимание и вызывала критику. Однажды видный терапевт приехал, чтобы собрать дополнительные сведения. Мы изложили ему факты, а также продемонстрировали лечение на нескольких пациентах. Он проявил особый интерес к случаю пожилой чернокожей пациентки с катарактой. После лечения пациентка смогла различать мелкий шрифт диамант на расстоянии от 15 до 35 см без очков. Сам врач носил очки для дали и более сильную пару очков для чтения. Миссис Лиерман лечила и его, добившись значительного прогресса. Основываясь на личном опыте, а также наблюдениях за лечением пациентов миссис Лиерман, доктор убедился, что этот метод представляет огромную ценность. Его прислали, чтобы раскритиковать нас, он же высоко оценил предложенный метод.

Д.м. н. У. Г. Бейтс

Топси

Пациенты, которые приходят в нашу клинику, делают потрясающие вещи, особенно это касается школьников. Как правило, мы можем уделить каждому из них только пять минут, но они всё равно справляются с поставленными задачами, выполняя все рекомендации дома, и добиваются хороших результатов. Это отличная награда за их терпение и смышленость.

Многим детям и взрослым помогает упражнение пальминг, выдающиеся результаты были достигнуты нами при использовании одного только этого упражнения. Один паренек получил травму в автомобильной аварии, в результате которой зрительное восприятие сохранилось только у левого глаза. Мне потребовалось определенное время, чтобы убедить его регулярно выполнять пальминг, но как только он стал упражняться по много раз на дню, его зрение начало стремительно улучшаться, а теперь он полностью вылечился.

Тем не менее, есть и пациенты, которые не могут или не хотят выполнять пальминг. В их числе была и маленькая чернокожая девочка с мелкими кудряшками, воспринимавшая весь мир как персонаж Топси из «Хижины дяди Тома». Её направили в клинику, потому что она не видела, что написано на доске в классе, а школьная медсестра сказала мне позднее, что девочка — огромное испытание для учительницы, потому что она неуправляема. Поначалу она стала своего рода испытанием и для меня, поскольку я не могла заставить её выполнять пальминг ни секунды, я не знала, что с ней делать. Затем я обнаружила, что у девочки великолепная память, когда она все-таки хотела ей пользоваться, так что я решила задействовать ресурсы памяти для лечения. Я смогла в значительной мере улучшить зрение этой девочки.

Вскоре учительница заметила такие ощутимые изменения в поведении девочки, что на следующий день приема в клинике школьная медсестра пришла вместе с маленькой пациенткой, чтобы увидеть, какие же методы используются для лечения. Я попросила девочку представить букву из проверочной таблицы, не открывая глаз, только цвет буквы должен быть серый вместо черного. Усилие для выполнения моей просьбы привело к такому напряжению, что девочка не могла стоять спокойно и минуты, а когда она открыла глаза, улучшения зрения не было. Затем я попросила представить синие бусы, которые были у неё на шее. Она выполняла задание несколько минут с закрытыми глазами абсолютно спокойно, находясь на одном месте всё это время, а когда она открыла глаза, то прочла ещё одну строчку проверочной таблицы. Она вновь закрыла глаза и отчетливо представила синие бусы. За короткое время, поочередно с закрытыми и открытыми глазами благодаря идеальному воспоминанию образа синих бус ей удалось улучшить остроту зрения до 10/10.

Продемонстрированный метод медсестру впечатлил и убедил, что хорошая память способствует улучшению зрения и борется с нервозностью. В другой раз она вернулась с ребёнком, которому она сама не могла помочь. Спустя некоторое время медсестра сообщила, что Топси вылечилась, и каждый день на переменке она учила своих одноклассниц, как давать отдых глазам, а также проверяла их с помощью таблицы, которую я ей дала. Каждый день школьный сторож держал таблицу у себя, чтобы Топси могла забрать её, когда приходило время игры в лечение глаз. Благодаря помощи Топси сторож теперь отлично обходится без очков. Побольше бы таких детей, как Топси.

Три одинаковых случая

Джордж, Глэдис и Чарли — трое детишек, которые пришли в клинику на лечение примерно в одно время. Все они были одного возраста — 9 лет, все испытывали головные боли, и у всех были примерно одинаковые дефекты зрения. Они стали тремя участниками очень интересного соревнования, когда каждый стремился обыграть соперников, вылечившись. Джордж и Глэдис — чернокожие детишки, а Чарли — белый мальчик с ярко выраженными чертами блондина — светлыми кудрявыми волосами и голубыми глазами.

Первым к нам пришел Джордж. Его прислали из школы за рецептом на очки из-за его головных болей. По его полузакрытым глазам и выражению лица было понятно, что мальчик постоянно мучается. Моим первым порывом была попытка заставить его улыбнуться, но мои усилия в этом направлении не увенчались особым успехом.

— Ты разве не позволишь помочь тебе? — спросила я.

— Может быть вы и можете помочь, а может и нет. — недоверчиво ответил Джордж.

— Но ты ведь позволишь мне попытаться, верно? — настаивала я, поглаживая его густые волосы.

Приветливее он не стал, но разрешил проверить его зрение, которое оказалось 20/70 двумя глаза. Я показала ему, как выполнять пальминг и как расслаблять глаза. Он продолжал приходить в клинику, но на протяжении трех недель я ни разу не видела, чтобы он улыбался, и он постоянно жаловался на головные боли.

Потом пришла Глэдис в сопровождении мамы, которая изложила подробности случая дочки, который оказался очень похожим на ситуацию Джорджа. Зрение девочки было 20/200, и за очень короткое время я добилась улучшения до 20/40. Во время её следующего визита зрение временно стало нормальным, это произвело серьёзное впечатление на Джорджа. Я видела, как округлились его карие глаза, как он смотрел на Глэдис, пока мы занимались с ней, а позднее, когда он думал, что я не смотрела в их сторону, он подошел к девочке и сказал:

— Ты не обойдешь меня. Я первый пришел и хочу вылечиться первым. Понимаешь?

Я быстро разделила этих ребят, предвидя неприятности, но я всегда была благодарна Глэдис за то, что она, хоть и неосознанно, расшевелила Джорджа.

Через неделю пришел Чарли. Он выглядел очень печальным, и его мама, которая пришла вместе с ним, тоже была печальна. Головные боли Чарли были сильнее, чем у других ребят и по-настоящему мешали его прогрессу в школе. Приближалось время перевода в следующий класс, и оба, мама и сам Чарли, были обеспокоены, что он может остаться на второй год. Они надеялись, что с помощью очков им удастся избежать этой неприятности. Конечно, я объяснила маме, что в нашей клинике мы никогда не выписываем очки, мы лечим так, чтобы очки не понадобились. Я измерила зрение Чарли, которое оказалось 20/100. Я сказала ему закрыть глаза и отчетливо представить черную черную букву, прямо такую же, которую он видел в таблице. Он покачал головой и с горечью сказал:

— Я не могу ничего вспомнить, боль слишком сильная.

— Закрой глаза на пол минуты, — сказала я, — открой их всего на секунду и посмотри на букву, на которую я указываю, затем снова быстро закрой глаза. Выполняй эти действия несколько минут и увидишь, что произойдет.

А произошло то, что через несколько минут Чарли начал улыбаться и сказал:

— Боль ушла.

Поочередное открывание и закрывание глаз помогло ему расслабиться и снять ужасное напряжение с глаз, которое и доставляло ему дискомфорт.

Я показала ему технику пальминга и ненадолго ушла. Когда я вернулась, его зрение улучшилось до 20/70. Я была очень рада этому, как и мама Чарли, которая также с радостью услышала, что её сыну не нужны очки.

Чарли регулярно посещал клинику и стал необычным пациентом. Однажды он сказал, что, когда катался на санках с мальчишками, солнце, отражавшееся от снега было настолько ярким, что он не мог открыть глаза, а голова разболелась так сильно, что ему пришлось пойти домой и лечь в кровать.

— Почему ты не поупражнялся немного с пальмингом и не представил одну из букв с таблицы? — спросила я.

— Точно, — ответил Чарли, — интересно, почему я не додумался до этого.

В следующий раз он пришел после очередного снегопада, и ему не терпелось рассказать, что произошло.

— Я снова отправился кататься на санках с мальчишками, — выпалил он, как только я могла его слышать, — и боль вернулась в самый разгар веселья. Но в этот раз я не пошел домой, чтобы лечь отдыхать. Я вспомнил, что вы мне сказали, прикрыл глаза ладонями прямо на улице, и через какое-то время боль прошла. Я мог смотреть на снег, от которого отражалось солнце и меня ничто не тревожило.

С самого начала двое наших чернокожих пациентов проявляли большой интерес к Чарли, и, полагая, что соревновательный дух, оказавшийся так кстати в случае Джорджа, не повредит и тут, я заметила:

— Видите, кто побеждает.

Но им не требовалось побуждение с моей стороны. Каждый день приема за час до назначенного времени черно-белое трио было у двери. Даже если перед ними была толпа других пациентов, дети пробивались без лишних церемоний и сломя голову бежали в кабинет. Там они прилежно выполняли упражнения, пока мы с доктором Бейтсом не приходили, хотя боюсь во время нашего отсутствия без баталий не обходилось. Теперь не было недостатка в улыбках, а что касается Джорджа, так его широкая улыбка вообще не покидала лицо.

Чарли вылечился первым. Всего лишь за месяц с первого визита его зрение улучшилось до 20/10. Обычно пациенты не возвращаются после излечения, но этот мальчик продолжал практиковаться дома и вернулся в клинику, чтобы показать свои успехи мне и промежду прочим своим соперникам. В тот день в клинике с визитом находился терапевт, и я подозреваю, что Чарли хотел похвастаться, когда он прошагал в самый конец комнаты и оказался на расстоянии 9 м от таблицы. К моему изумлению, а также к досаде Джорджа и Глэдис, он правильно прочел все буквы последней строчки таблицы. Чернокожие ребята поспешили предположить, что, вероятно, Чарли запомнил все буквы; поэтому я достала одну из таблиц с символами, которые мы используем с пациентами, не умеющими читать. Я спросила Чарли в каком направлении были повернуты символы на нижней строчке. Он не сделал ни одной ошибки. Не осталось сомнения, что острота его зрения действительно улучшилась до 30/10, что в три раза лучше принятого стандарта для нормального зрения. Всего лишь ещё один пациент нашей клиники смог прочесть таблицу с такого расстояния. После этого случая Чарли возвращался несколько раз, и боюсь, что руководствовался он не лучшими мотивами, а я с огромным удовольствием демонстрировала его способности медсестрами и нашим посетителям.

Джордж и Глэдис вылечились вскоре после Чарли, оба они улучшили зрение до 20/10. Мне было жаль, что они не смогли повторить успеха Чарли, но поскольку острота их зрения теперь в два раза лучше, чем общепринятая норма, я думаю, что они должны быть довольны.

Прошло примерно два года как Джордж вылечился, а он по-прежнему навещает меня время от времени. Спустя примерно шесть месяцев после восстановления нормального зрения я заметила его в дальнем углу комнаты, когда он по-видимому пытался спрятаться. Когда я наконец подошла к нему и спросила, не беспокоят ли опять его глаза, он ответил:

— Нет, мэм, мои глаза в порядке, я просто хочу посмотреть на вас.

— Ах, ты просто хочешь, чтобы я в тебя влюбилась, не так ли?

Джордж выглядел робким, он округлил свои большие карие глаза так, как только негритёнок может это сделать, он положил свою кучерявую голову мне на руку — просто маленький чернокожий мальчик, которому не хватало любви.

Джои и Пэтси

Итальянский мальчик Джои девяти лет ударился головой в результате автомобильной аварии, из-за полученной травмы он практически полностью ослеп на левый глаз. Брат мальчика Пэтси рассказал, что, когда произошла авария, Джои был во главе войска, осуществляя хорошо организованное отступление после ожесточенной схватки, в которой он вынужден был оставить свои позиции, признав численное превосходство врага. Его лицо было обращено к неприятелю, а автомобиль был позади, и Джои не знал, что его сбила машина, он думал, что вражеские силы атаковали его с тыла. Позднее, когда он проснулся на больничной койке и осознал, что он ранен, первая его фраза звучала так:

— Где эти ребята, которые взгрели меня сзади.

Позднее Пэтси рассказал мне, каких трудов ему стоило убедить Джои, что его сбил автомобиль, а не враги. Каким же наказанием для него было лежать на больничной койке! Сама по себе боль была сильной, но больнее было осознавать, что его команда осталась без лидера.

Неделю спустя тетя Джои привела его в клинику. Доктор Бейтс осмотрел его и пришел к выводу, что в результате травмы был поврежден зрительный нерв левого глаза, который теперь мог различать лишь солнечный свет.

Ребёнка отправили ко мне на лечение. Никогда в жизни я не видела более отчаявшегося человечка. Я не знала, что группа уличных мальчишек когда-то считала его своим лидером, я даже не могла этого предположить. На его лице не было и тени улыбки, и я не слышала и слова от него. И его лицо, и одежда были грязными. Одежда также была порвана, а ботинки прохудились. Но, тем не менее, зубы его были в превосходном состоянии, а под слоем сажи на его личике можно было разглядеть абсолютно здоровый цвет лица. Я сказала ему, что необходимо дать глазам отдохнуть, закрыв их и прикрыв ладонями. Через несколько минут он смог увидеть своим слепым глазом самую большую букву в таблице на расстоянии 1,5 м. Острота зрения правого глаза была нормальной. Мое задание для него было давать глазам отдохнуть, закрывая их, шесть раз в день по пять минут за один раз.

Когда я увидела его в следующий приемный день, то обнаружила, что он не только не достиг какого-либо прогресса, но его глаз был таким же слепым, как в самом начале. Его тетя сказала:

— Вы его поругайте. Скажите, что оставите его здесь, если он не будет выполнять пальминг и другие упражнения, которые ему велят делать дома.

— Вы же не хотите, чтобы я его обманывала?

Опечаленный и взволнованный, Джои посмотрел мне в лицо, ожидая, что я снова буду его защищать, когда его тетя произнесла:

— Ну, так вот я оставлю его здесь и больше домой не заберу.

— Хорошо, — ответила я ей, — я живу в деревне и, возможно, Джои захочет поехать со мной, захочет играть в поле, наблюдать как птицы строят гнезда. Может быть он научится улыбаться, как обычный мальчик.

Приятно было наблюдать, как лицо Джои залилось от волнения и радости. Я действительно сказала это всерьез, но Джои не предоставил мне возможности забрать его к себе домой, потому что он не вернулся, когда его вылечили. Однако, когда я заметила, что он начал проявлять интерес к тому, что я старалась для него сделать, я сказала ему:

— Джои, ты полюбишь меня, потому что я уже люблю тебя, но ты должен серьезно относиться к тому, что я говорю тебе, иначе ты можешь ослепнуть.

Джои согласился выполнить пальминг несколько минут, и его зрение улучшилось до такого состояния, что он смог увидеть большую букву в таблице с расстояния 1 м. Затем он попытался разглядеть следующую строчку букв, но у него не только это не получилось, так он перестал видеть большую букву. Напряжение вернуло его слепоту.

Как бы я хотела посвятить ему больше времени. Но кабинет ломился от пациентов, и постоянно приходили новые. Мне нужно было уделять им внимание. Очень аккуратно я попросила Джои выполнять пальминг и не убирать ладони от глаз, пока я не вернусь. Спустя примерно десять минут я вернулась и спросила, что он может видеть. К моему удивлению, он прочел пять строчек проверочной таблицы своим слепым глазом. Воодушевленная результатом, я отправила его домой, и он пообещал выполнять упражнение шесть раз в день. Джои не приходил почти неделю, и я волновалась за него, так как знала — он забудет, что я ему говорила делать. Затем он пришел со своим братом Пэтси. Как же Пэтси говорил! Джои не сказал ни слова и не улыбался, пока я не обратилась к нему. Пэтси рассказал, что Джои не занимается, а отец ударил его по голове, пригрозив ему чем только возможно, чтобы заставить его выполнять упражнения. Было вполне заметно, что Джои не занимался — когда я попросила его прочесть таблицу, все что он смог увидеть на расстоянии 1 м была большая буква наверху.

Бедный маленький Джои! Я обняла его, погладила по грязной голове и сказала, что, если он загнёт шесть пальцев и столько же раз в день будет выполнять пальминг, без сомнения Санта Клаус принесет ему игрушки на Рождество. Лицо Джои озарила улыбка, и он стоял, закрыв глаза ладонями, долгое время. Когда он вновь посмотрел на таблицу, то смог прочесть пятую строчку. Тем временем Пэтси рассказывал мне об их семье. Его старший брат собирался жениться, но свадьба откладывалась до тех пор, пока другой брат, которому восемнадцать лет, не выйдет из тюрьмы. Пэтси разговаривал как взрослый, а голос его звучал как клаксон; но я видела, что характер у него мягкий, и я заручилась его поддержкой, чтобы помочь Джои. Я попросила его проследить, чтобы Джои почаще выполнял пальминг, и напомнила, что ему следует добрее разговаривать с братом. Отца мальчика предупредила, что нельзя бить его по голове, потому что это может привести к сильному кровоизлиянию и слепоте. Господи, благослови Пэтси и его доброе сердце! Он пообещал мне делать всё, что в его силах, и я уверена, что, во многом благодаря ему я смогла помочь его брату.

С того времени прогресс Джои стал постоянным. Он отзывался на доброту, как цветок отзывается на солнце. Но если я забывалась и говорила с ним без нежности, если я немного повышала голос, он сразу же становился нервным и напрягался. Однажды я пыталась его переубедить, потому что он не сделал, что я ему велела, а через несколько секунд, когда он читал проверочную таблицу левым глазом, он сказал:

— Я вижу только большую букву.

Я объяснила ему, как важно видеть двумя глазами — настанет день и он может стать великим человеком. Он улыбнулся, прикрыл глаза ладонями и через короткое время снова прочел пять строчек таблицы.

На одном из следующих приемов Джои выглядел очень примечательно — он вымыл лицо. Я видела, что он хочет, чтобы этот факт не остался незамеченным, и, конечно, я отметила и похвалила его внешний вид. Он улыбнулся и приступил к пальмингу без напоминания, а зрение его стало улучшаться ещё быстрее.

Последний визит Джои был радостным. Он увидел всю нижнюю строчку на расстоянии 3 м без пальминга. Тогда доктор Бейтс осмотрел его офтальмоскопом и обнаружил, что сетчатка глаза прояснилась, а кровоизлияний нет. Зрительный нерв стал нормальным.

Как-то раз в клинику пришел Пэтси, на нем были очки. Я поинтересовалась:

— Пэтси, ради всего святого! Зачем ты их одел?

— Медсестра в школе сказала, что мне нужны очки, а отец заплатил за них 4 доллара, но я вижу и без очков.

Острота зрения Пэтси без очков составляла 20/200. После отдыха с помощью пальминга на протяжении пяти минут его зрение значительно улучшилось.

— Ты хочешь, чтобы твои глаза вылечили без очков?

— Конечно, я не хочу их носить.

— Спроси разрешения у своего отца, и я вылечу тебя.

К счастью, отец не возражал, и теперь Пэтси видит намного лучше без очков, чем когда-либо в очках. По его словам, школьная доска выглядит чернее, чем раньше, а уроки не кажутся такими сложными.

Пэтси продолжал приходить вместе с Джои, пока оба мальчика не вылечились.

Приближалось Рождество, и пришло время для нашей рождественской вечеринки, мальчики пришли за два часа до ее начала, чтобы наверняка получить свои подарки. Никогда в жизни я не видела более счастливых и благодарных детишек, чем эти мальчишки, прошагавшие мимо со своими подарками и конфетами.

Хайман

Хайман, еврейский мальчик десяти лет, пришел в клинику не как пациент, а просто вместе с мамой. Она лечила глаза из-за головных болей, но ее проблемы не были и наполовину такими серьезными, как у ее сына. Его бедные глаза пристально смотрели на все сквозь толстые стекла очков; чтобы видеть хоть что-то, ему приходилось корчить самые ужасные гримасы.

Его голова постоянно двигалась в разные стороны, а позднее я узнала, что у него хорея или пляска святого Вита. Хайман был необыкновенно смышленым мальчиком, и ему всегда было необходимо видеть всё, что происходит в клинике. В кабинете он всегда старался находиться настолько близко ко мне, насколько это возможно, нетерпеливо слушая каждое моё слово и наблюдая за каждым моим движением. Однажды я сказала ему:

— Молодой человек, сама я не возражаю, что ты за мной наблюдаешь, но я думаю, что пациентам не нравится, что ты так пристально смотришь на них. Если ты хочешь знать, как я помогаю людям, давай я займусь твоим лечением, и тебе не придется носить очки.

— Моя учительница говорит, что мне необходимо носить очки, иначе я не увижу, что написано на доске.

Потом я сказала его матери, что, несомненно, я смогу помочь не только со зрением, но и избавить его от нервного подергивания головы. Она как будто не поняла меня и сомневалась, что я смогу что-либо сделать для ее сына. Врач сказал ей, что, возможно, позднее Хайман перерастет эту нервозность. Сам мальчик, по-видимому, был настроен также скептически, тем не менее, ему было очень интересно. Без сомнения, ему было любопытно узнать, что я буду с ним делать, и он с радостью дал себя поразвлекать.

Я проверила его остроту зрения с очками, и обнаружила, что она составляла всего лишь 10/50, почти вся таблица была для него размытым пятном. Я сняла с него очки и заметила, что без них мальчик не так сильно таращится. В очках его лицо выглядело отталкивающим и морщинистым, как у старика. После того как доктор Бейтс осмотрел очки, он сказал, что вполне очевидно, что это они вызывали пляску святого Вита. Его нервозность возникала из-за напряжения глаз, вызванного неподходящими линзами.

Я сказала Хайману прикрыть ладонями глаза, чтобы они были закрыты от солнечного света и представить одну из букв проверочной таблицы в идеально черном цвете. По-видимому, он думал, что мы играем в прятки и постоянно смотрел сквозь пальцы. Моё терпение было на исходе, но я не показала вида. Вместо этого я сказала, что очень переживаю за маленьких мальчиков, и хочу помочь ему. Он распрямил плечи и сделал усилие, чтобы держать голову прямо, но у него не получилось. Наконец мне удалось объяснить ему, что, если он хочет, чтобы подергивания головы прекратились, ему надо прикрывать глаза ладонями, пока я не скажу их опустить. Он стал воспринимать лечение всерьез, и, хотя я смотрела за ним, пока занималась другими пациентами, я ни разу не видела, как он опускает ладони или подглядывает через пальцы. Без сомнения, те 15 минут, что он провел в таком положении, показались ему несколькими часами. Когда я освободилась, то подошла к нему и спокойно попросила:

— Теперь опусти руки, посмотри на меня и не забывай часто моргать, чтобы не таращить глаза.

Он выполнил, что я ему сказала и, к моему изумлению, голова его держалась абсолютно прямо. Затем я рассказала ему одну историю — сохраняя тот мягкий тон в голосе — о мальчике из моего провинциального городка, который украл у фермера очень вкусные яблоки. Он съел слишком много яблок и вскоре начал понимать, что у него что-то не то с животом. Фермер поймал мальчика и наказал его, так что он страдал и внутри, и снаружи, и пришел к выводу, что воровать яблоки не так уж и здорово. Я рассказывала эту простую историю так долго, как могла, чтобы мой пациент не думал о себе или своих глазах. Хайману история показалась забавной. Пока он слушал меня, его глаза излучали радость, а голова не дернулась ни разу.

— Теперь сделай еще пальминг для меня, а потом мы почитаем таблицу.

Когда он открыл глаза во второй раз, его зрение улучшилось до 10/30. Равнодушие его матери исчезло. Она не знала, как выразить свою благодарность за то, что я сделала для её мальчика и пообещала проследить, чтобы он уделял пальмингу достаточное время каждый день. На следующем приёме мама Хаймана отметила, что подергивания головы стали случаться реже. Я дала ей указания наблюдать за мальчиком, и как только она заметит подергивания, сразу начинать пальминг. Это упражнение всегда помогало.

Хайман очень хотел вылечиться до начала каникул и с готовностью выполнял все указания. Он и его мама ежедневно занимались по таблице по часу за один подход. Летом они часто приходили в клинику, мама мальчика избавилась от напряжения глаз и головных болей. Хайман выглядел как совсем другой мальчик, и осенью, когда началась учеба, он был здоров — подергивания прекратились, а зрение улучшилось до 10/10.

Бетти и Джон

Тринадцатилетняя Бетти как правило удобно располагалась в уголке кабинета, чтобы наблюдать за пациентами. У неё не было проблем с глазами, но она всегда приходила за компанию со своим школьным приятелем, проходившим лечение. Она внимательно слушала, как я подбадриваю пациентов, но никогда не доставляла проблем и не задавала вопросов. Каким-то образом она раздобыла таблицу Снеллена и помогла своим друзьям улучшить зрение. Нескольких из них она привела ко мне, чтобы убедиться, что они могут обходиться без очков.

Среди них был мальчик двенадцати лет по имени Джон, который носил очки на протяжении пяти лет и был очень близорук. Школьный врач прописал ему очки в возрасте семи лет. Доктор Бейтс осмотрел очки и обнаружил, что мальчик с миопией носил очки для дали. За год до этого, когда ему меняли очки, в оптике допустили ужасную ошибку. Не удивительно, что Джонни хотел, чтобы Бетти ему помогла! Она сказала мне, что без очков Джон видит только 50 строчку с расстояния 3 м. Когда я проверяла зрение Джона, он разместился на расстоянии 4,5 м и прочел каждую строчку без ошибок. Он рассказал мне, что Бетти занималась с ним по часу почти каждый день на протяжении трех недель, пока он не смог прочесть таблицу с любого расстояния, которое Бетти указывала. Жаль, что девочка перестала приходить в клинику — её семья переехала, а я потеряла замечательного помощника.

Марджори и Кэтрин Марджори

Потом в клинику пришла мама с двумя маленькими дочками. Старшая девочка Марджори была у нас несколькими годами раньше, и мы вылечили ее. Младшую девочку школьная медсестра отправила домой и посоветовала проверить глаза у врача. Доктор Бейтс сказал маме девочек подождать меня, чтобы я проверила их зрение. Мама всё время смотрела на меня улыбаясь. Она поинтересовалась:

— Разве вы не помните мою малышку? Я привела её к вам и доктору Бейтсу шесть лет назад. У неё было переменное косоглазие в возрасте трех лет, и доктор Бейтс вылечил её без операции.

К тому времени нами были рассмотрены сотни случаев и сотни пациентов вылечены, а эта очаровательная малышка превратилась из крошечного трехлетнего карапуза во взрослую девятилетнюю девочку. Её мама терпеливо ждала, пока я их вспомню. Я пыталась изо всех сил, обычно память меня не подводит, но не в этот раз. Не успев опомнится, я ответила:

— Конечно, я помню.

Как же благодарна была мама, потому что я не забыла её ребенка, и как мне было жаль, что я слукавила. Она просто знала, что я не забуду, как же я могла разубедить её. Если бы у доктора Бейтса был под рукой ретиноскоп, он бы обнаружил, что моя ложь была недальновидным поступком. Когда кто-нибудь говорит неправду, ретиноскоп всегда раскрывает этот факт.

Глаза Марджори смотрели так же прямо, как и мои, но любой, кто видел маму девочки в клинике в тот день, услышал, что мы вылечили косоглазие у её ребенка.

Кэтрин

Рядом стояла её сестра Кэтрин, гадая что мы собираемся с ней делать. Обе девочки были великолепно одеты, а Кэтрин напоминала большую фарфоровую куклу с кудрявыми волосами. Доктор Бейтс осмотрел её и сказал, что у девочки миопия, но не тяжелый случай. Я разместила её напротив проверочной таблицы на расстоянии 3 м, и Кэтрин прочла без ошибок все буквы вплоть до 40 строчки. Когда я пошла к таблице, чтобы помочь своей маленькой пациентке, её мама опередила меня и мягким голосом предложила сделать пальминг и представить последнюю букву 40 строчки. Кэтрин всё выполнила, но она прикрывала глаза ладонями всего минуту, а затем опустила руки и открыла глаза, чтобы снова читать. Я хотела сказать девочке, что она делала пальминг недостаточно долго, но прежде чем я успела открыть рот, она начала читать следующую строчку, на которую указывала её мама. После каждой буквы, очень спокойно мама напоминала ей моргать, чтобы увидеть следующую букву без напряжения.

Когда Кэтрин прочла всю 30 строчку без ошибок, её мама не остановилась, а перешла к следующий строчке, указывая на одну букву за другой, пока девочка не прочла всю 20 строчку.

Затем мама посоветовала раскачиваться из стороны в сторону, обращая внимание на то, что все предметы в комнате будто двигаются в противоположном направлении. Пока мама советовала, что нужно делать, Кэтрин прикладывала все усилия, чтобы справиться с таблицей. Мама улыбнулась в ответ на мое удивление тому, что ей удалось помочь глазам Кэтрин без моей помощи. Я спросила:

— Где вы этому научились?

— Я читала ваши статьи в журнале «Лучшее зрение», на который я подписана уже много лет.

Несколько месяцев спустя я увидела их снова. Острота зрения Кэтрин составляла 10/10 для обоих глаз. Интересно, что девочку полностью вылечила её мама.

Пристальный взгляд

Пристальный взгляд — очень большое зло. Дети постоянно таращатся.

Маленькая еврейская девочка посещала клинику на протяжении года. На первом приёме она сказала нам, что школьная медсестра настаивает на том, чтобы врач осмотрел её глаза и прописал очки. С ней присутствовала её мама, которая умоляла меня не одевать очки на девочку, так как ей они очень не нравятся. Она также считала, что очки не помогут улучшить зрение. Я была рада, что мне не придется тратить время на убеждение мамы, что её дочке очки не нужны.

Я проверила остроту зрения девочки с помощью таблицы, получив 20/70 для правого глаза и 20/100 для левого. Девочка постоянно таращилась, пока читала, и я обратила на это внимание её мамы. Я попросила малышку переводить взгляд в другое направление после прочтения одной или двух букв. Это помогло улучшить остроту её зрения до 20/50 двумя глазами. Мама девочки здорово помогла мне, контролируя ход занятий в домашних условиях. Что бы её дочка ни делала — читала книгу или выполняла домашнюю работу, мама напоминала ей, что таращиться нельзя.

Указания для выполнения самостоятельных упражнений дома или в школе были вполне простые. Например, когда девочку просили прочесть что-нибудь с доски, ей не надо было смотреть на слово или предложение целиком. Она должна была посмотреть только на первую букву слова и моргнуть, затем остальные буквы прояснялись сами. Этот прием помогал отчетливо увидеть всё слово без дополнительных усилий и пристального взгляда. Чтобы прочесть предложение, не таращась на доску, ей надо было посмотреть на первую букву первого слова, а затем посмотреть на последнюю букву последнего слова предложения, при этом следовало часто моргать.

Как же горда я была, когда девочку перевели в следующий класс без очков! Она была очень благодарна за наши достижения. А её учительница с высокой степенью миопии была настолько поражена прогрессом, что сама стала пациенткой доктора Бейтса, и сейчас у неё хорошее зрение без очков. Доказательством излечения могут служить её великолепные вышивки, которые она теперь делает без труда.

Память

Школьная медсестра привела в клинику девочку, за которую переживала её учительница — девочка не могла запомнить ничего. Возникла мысль, что очки могут ей помочь. Девочка очень сильно нервничала, и её лицо выражало только напряжение. С расстояния 3 м буквы нижней строчки проверочной таблицы выглядели как черные точки для неё. Эта маленькая девочка не хотела делать пальминг, я попросила её посмотреть на одну из букв внизу таблицы, это была буква «С», и с закрытыми глазами представить, что верх у этой буквы прямой. Она ответила, что может лучше представить изогнутый верх. Затем она выяснила, что может представить две другие стороны — изогнутую и открытую, а когда она открыла глаза, то смогла отчетливо увидеть букву «С». Я также заметила, что девочка перестала хмуриться.

С помощью этого приема она смогла прочесть все остальные буквы нижней строчки, доказав, что проблемы с памятью были вызваны напряжением глаз. Неосознанно она видела буквы, но глазное напряжение подавляло в памяти эти объекты. С закрытыми глазами напряжение пропадало, и она могла представлять или вспоминать буквы.

Следует отметить, что регулярный пальминг очень помогает не только улучшить зрение, но и память. Как жаль, что школьные медсестры не знают, что всего несколько минут ежедневных занятий помогают достичь таких успехов в устранении напряжения глаз у школьников. Учителя всегда бывают благодарны, когда их ученики избавляются от глазного напряжения, поскольку после устранения этой проблемы учить детей становится значительно проще.

Что случилось с Дженни благодаря памяти

Маму Дженни уведомили, что девочке нужны очки. Я сказала маме, что доктор Бейтс не занимается подбором очков в клинике, и, если она хочет их получить, ей придется прийти в другой день к другому врачу. Женщина не очень хорошо говорила по-английски. Её первый вопрос звучал так:

— Я получить очки без денег, да?

— Нет, извините, но вам придется заплатить за них.

Она почти вышла из кабинета, когда я позвала её обратно, чтобы проверить зрение Дженни. Мне было очень жаль девочку, потому что она была очень красивая, но только не её глаза, которые почти все время были полузакрыты.

— Я не хочу носить очки. — сказала девочка. — Я носила их две недели, а потом разбила их. Пожалуйста, помогите мне, чтобы мне не пришлось снова их одевать.

Сначала мама выглядела озадаченной, но потом, с внезапно завладевшим ею чувством уверенности, она заявила:

— Знаете, сестра, если бы её очки были без денег, я волноваться. Но всё время деньги, деньги на очки, когда она постоянно ломать их.

Я сказала несчастной женщине не беспокоиться, потому что её дочку можно вылечить, и ей больше не понадобятся очки. Надо только делать то, что я скажу. Она ответила:

— Конечно, конечно. Хорошо. Вы исправить глаза моей Дженни, да? Если мы не покупать очки, у нас больше денег, чтобы купить что-нибудь для её желудок.

Ирландка, которая стояла неподалёку от нас, расхохоталась, что было сил. Для того, чтобы сохранить спокойствие в кабинете, мне пришлось быть тактичной, и я решила, что лучше всего было выпроводить ирландку из кабинета, пока я осматривала маленькую девочку, которая к тому же оказалась очень интересной пациенткой. Дженни никогда раньше не видела проверочной таблицы. После пальминга она смогла прочесть 30 строку с расстояния 4,5 м. Ниже этой строчки таблица была для неё пустой. Я велела ей следовать глазами за моим пальцем, в то время как я быстрым движением указала на большую букву на верхней строчке таблицы и далее вниз таким же образом до 10 строки. Я попросила её выполнить пальминг и, указывая на последнюю букву 10 строки, которой была буква «F», причем довольно маленькая, я поинтересовалась, может ли она представить какую-нибудь букву, которую её учительница написала на доске в тот день. Девочка ответила:

— Да, я могу представить, что вижу букву «О», белую «О».

— Не открывай глаза, — сказала я, — и представь, что буква, на которую я указываю, изгибается наверху. Ты всё ещё можешь представить белую «О»?

— Нет, — ответила она, — теперь я не могу ничего представить.

— А ты можешь представить, что она прямая или открытая сверху?

Девочка обрадовалась и сказала:

— Если я представляю, что верх у нее прямой, я могу представить белую «О».

— Отлично, — сказала я, — ты можешь представить, что внизу у нее прямая линия?

— Нет, если я делаю это, то теряю «О». Лучше я представлю, что она открыта.

— Хорошо. Она открыта. Теперь представь, что левая сторона открытая или прямая.

— Я могу представить, что она прямая. Мне кажется, это «F».

А когда она открыла глаза, то смогла отчетливо увидеть букву. Суть заключается в том, что несмотря на то, что она не могла увидеть букву осознанно, неосознанно она видела её на протяжении доли секунды и не могла представить её никак иначе, чем она действительно выглядит, и без напряжения, которое мешало девочке контролировать память. А когда она представила верный образ, она расслабилась и, после того как открыла глаза, смогла увидеть букву. Дженни приходила, пока мы не вылечили её. Спустя месяц после восстановления нормального зрения у девочки больше не было проблем. Было бы здорово, если бы у всех пациентов было такое хорошее воображение. Тогда лечение проходило бы гораздо быстрее.

Алиса

Долгое время девятилетняя Алиса жаловалась на головные боли. Она не любила носить очки, и её мама также была против них. Острота зрения для каждого глаза по отдельности составляла 10/20. Я сказала Алисе, что она может легко вылечиться, и велела ей сделать пальминг. Она начала плакать, тогда я задала ей несколько вопросов. Я узнала, что девочка боялась свою учительницу, но вскоре я поняла, что страхи были беспочвенные.

— Утром, до начала занятий в школе, я чувствую себя абсолютно нормально. После игр на улице с другими детьми я тоже чувствую себя хорошо, но, когда я вхожу в класс и приступаю к занятиям, у меня начинает болеть голова. Она болит и когда я делаю уроки дома, но не так сильно.

Я вновь попросила Алису прочесть таблицу с расстояния 3 м и неосознанно я немного повысила голос. В то же мгновенье девочка вздрогнула, как будто кто-то напугал её до полусмерти. Я сразу же догадалась, в чём была причина и, понизив голос, сказала ей так мягко, как это возможно, что ей нечего бояться. Я заверила её:

— То, что ты не сможешь прочесть в таблице сегодня, прочтешь в следующий раз.

Воодушевленная, Алиса занялась пальмингом, и я оставила её ненадолго одну. Вернувшись через несколько минут, я попросила её опустить руки и сказать, что она может прочесть. Я говорила так тихо, как это возможно, едва громче шепота. В этот раз я разместила её напротив проверочной таблицы на расстоянии 4,5 м, и она прочла все буквы без ошибок. Её зрение было более, чем нормальным, а боли прошли. После этого девочка приходила в клинику несколько раз сообщить, что головные боли не возвращались. Она практиковала пальминг много раз в день и помнила о необходимости почаще моргать.

Алиса призналась мне, что один непослушный одноклассник невзлюбил их учительницу, и Алиса поддалась его влиянию. Я поинтересовалась, может ли Алиса назвать число одноклассников в её классе.

— Да, около шестидесяти. — ответила она.

— О, — произнесла я, — если бы у твоей мамы было шестьдесят детей, она бы нервничала и беспокоилась, правда? Разве ты не захотела бы ей помочь? Представь, что учительница — ваша мама и попытайся помочь ей, чем можешь.

Этот разговор хорошо повлиял на Алису. Когда она пришла в следующий раз, её отношение к учительнице было совсем другим. И при каждой нашей последующей встрече Алиса всегда говорила что-то хорошее о своей прекрасной учительнице.